«Слиянье чувства с прелестью телесной…»
8 января – 100 лет со дня рождения Г.С. Улановой (1910 - 1998) – русской балерины

      Галину Уланову называли богиней танца ХХ ст., непревзойденной и несравненной. Творчество Галины Улановой составило целую эпоху в истории мирового балета. Она не просто восхищала филигранным искусством танца, а каждым движением передавала душевное состояние своей героини, ее настроение и характер.
      Еще в начале творческого пути Г. Улановой критики писали о том, что она удивительным образом соединяет совершенную технику с приемами драматической игры и актерской пластики. Не нарушая строгой чистоты линий и форм классического танца, Уланова наполняла их трепетным настроением, придавала грацию и музыкальность простым, обыденным действием, а самым сложным и технически изощренным танцевальным движениям – непринужденность и естественность человеческого жеста. Создавалось впечатление, что в танце Улановой движение не прерывается, не заканчивается, а как бы постепенно угасает, растворяется в воздухе. Уланова никогда не чеканила движения и позы, ее танец лился легко, отражая малейшие нюансы внутренней жизни героинь, оттенки их настроений, подчас неуловимые, неосознанные душевные порывы и движения.
      Будущая звезда русского балета, «его неуловимая душа и вдохновенная поэзия» родилась 8 января 1910г. в г. Петербурге в семье балетного актера и режиссера Сергея Николаевича Уланова и известной классической танцовщицы Марии Федоровны Романовой.
      В нелегкие послереволюционные годы отец и мать балерины выступали в кинотеатрах перед сеансами. Маленькую Галю неизменно брали с собой: оставить ее дома было не с кем. Через весь Петербург, пешком, в дождь и снег они с маленькой дочкой на руках шли в нетопленые залы, где Мария Федоровна, ежась от холода, стаскивала валенки и надевала атласные туфельки, чтобы вскоре, улыбаясь, выйти к зрителям…
      С детских лет будущую балерину окружала атмосфера театра. Еще совсем девочкой она узнала, как прекрасен балет, и вместе с тем поняла, как трудна жизнь балетного актера. «У меня сложилось отчетливое представление, что мама никогда не отдыхает и никогда не спит. Наверное, это было довольно близко к истине. И я, слыша разговоры о том, что и мне предстоит учиться и стать балериной, с ужасом и отчаянием думала: неужели и мне придется так много работать и никогда не спать?» — вспоминала Галина Уланова.
      Пришло время, и мать привела Галю в интернат при хореографическом училище: «Я поступала в балетное училище, как поступают все. Был просмотр, экзамен. Мама моя вела у нас класс. Она старалась не выделять меня, как бы я не должна была у нее отнимать больше внимания. Но замечания, конечно, делала как всем. Мне было очень трудно, хотелось домой и не хотелось заниматься».
      Решение родителей отдать единственную дочь в балетную школу было обоснованным. Причина была совсем не в желании продолжить традиции семьи. Мария Федоровна и Сергей Николаевич не считали, что дочь балетных актеров обязательно должна стать балериной. Но Галина была рождена для этого — удивительно тонкая восприимчивость к прекрасному, врожденная музыкальность, мягкость и грациозность движений.
      Попав в девичий интернат, Галя замкнулась. Первые танцевальные занятия были связаны с холодными залами, голодными обмороками учениц и тяжелым трудом. В далеком 1922 году, когда Слава Захаров и Галя Уланова в числе других воспитанников Ленинградского хореографического училища исполняли детскую мазурку, никто не мог предположить, что из этой девочки с неяркой внешностью получится великая танцовщица, которая прославит своим искусством русский балет, а из мальчика – известный балетмейстер...
      Галина первое время занималась балетом только лишь из чувства долга, которое было воспитано в ней с раннего детства. Ее мечтой было море — на традиционный вопрос старших о том, кем она хочет стать, маленькая Галя всегда отвечала, что хочет стать мальчиком-моряком. Любовь к природе она унаследовала от отца, который часто брал ее с собой на прогулки по лесу или на озеро.
      Воспитанница Агриппины Яковлевны Вагановой, юная Галя Уланова вышла из стен училища 16 мая 1928 года, станцевав в выпускном спектакле Сильфиду из балета «Шопениана», и сразу была принята в Ленинградский театр оперы и балета.
      С огромным успехом в 1929 году прошло ее первое выступление в «Лебедином озере», но сама она не испытала чувства удовлетворенности от своей работы. Одетта-Одиллия в ее исполнении совершенствовалась от спектакля к спектаклю благодаря кропотливому и неустанному труду самой балерины. В этом ей помогали не только систематические упражнения — в процессе работы над ролью: Уланова много читала, импровизировала и размышляла над образами. Это была уже ее собственная система, в основе которой лежало обещание самой себе выполнить то-то и то-то." Это было моим принципом, основой всей моей жизни. Такое воспитание воли вошло в привычку и стало источником того, что называют моим успехом", — размышляла Галина Сергеевна.
      Огромную роль в становлении балерины Улановой сыграл руководитель балетной труппы Кировского театра Федор Васильевич Лопухов. Первые годы выступлений показались самокритичной балерине крайне неудачными — беспомощность, усталость, досада и разочарования. На самом деле, неудачных партий было много, но Федор Васильевич продолжал верить в талант молодой Улановой, поручая ей самые разнообразные и сложные в техническом плане партии. Когда-то он увидел ее «бледненькой девочкой с бесцветным лицом северянки, не отличающейся внешним темпераментом и красотой», и все же обратил на нее внимание, сумев разглядеть ту притягательную силу, которая исходила от Улановой, прелесть, которая и заключалась в ее стеснительности и замкнутости. Постепенно балерина начинала понимать: чтобы успешно воплотить тот или иной образ на сцене, нужно искренне и глубоко перевоплощаться, не только внешне, но и внутренне. Это осознание пришло к ней внезапно, когда после одной из репетиций «Жизели» она, пребывая в полной растерянности и отчаянии от того, что не может понять своей роли, села в автобус и уехала в Царское село. В полном одиночестве она сидела на скамейке, размышляя над образом «Жизели» и внезапно испытала момент озарения. Именно с этого момента цепочка неудач была прервана.
      «Жизель» — совершенно особенный спектакль в творчестве Галины Улановой. Впервые она станцевала главную партию в 1932 году, причем роль предназначалась не ей, а другой балерине, Елене Люком, которая из-за болезни не смогла принять участие в спектакле. Ни разу в жизни не видевшая Жизель в исполнении таких прославленных балерин, как Анна Павлова или Тамара Карсавина, Галина Уланова была практически предоставлена самой себе и работала над созданием образа, доверяясь собственной интуиции. В ее Жизели появились совершенно новые черты — огромная духовная сила образа, его удивительная целостность и величие — все то, чего не было раньше даже у самых лучших танцовщиц, которым довелось исполнять эту партию. Уланова полюбила свою Жизель — этот спектакль, за исключением некоторых небольших перерывов, она танцевала на протяжении всей своей творческой жизни.
      К тому времени ее постоянным партнером на сцене Кировского театра был Константин Сергеев. О том, насколько великолепен был этот дуэт, сказано очень много. Вершиной их совместного творчества стал балет «Ромео и Джульетта» — и этот же балет стал и его окончанием. После начала Великой Отечественной войны пути Улановой и Сергеева разошлись, однако каждый из них оставил теплые воспоминания о партнере. После того Константин Михайлович уже никогда больше не танцевал Ромео с другой балериной. По мнению людей, знавших их обоих, между Улановой и Сергеевым было настоящее глубокое чувство, хотя танцовщик всегда называл Галину Сергеевну на вы. Для нее явился большим ударом перевод в столицу – балерина оказалась разлученной сразу с любимым городом, любимым театром и любимым человеком.
      «В молодости мне везло, - вспоминала Галина Сергеевна. – Мне встречались люди, у которых я училась всему: общению, чистому отношению, даже не отношению – служению искусству. Училась долгу, дисциплине, умению понимать природу, слушать музыку. Разные это были люди, у которых, как у всех живых людей, были свои огромные достоинства и маленькие недостатки».
      Позже, на сцене Большого театра, партнерами Улановой были Михаил Габович и Юрий Жданов.
      Образ Джульетты, как и другие образы в творчестве Галины Улановой, рождался постепенно. Жизнь героини пересекалась с жизнью самой балерины. Тот же самый момент озарения и душевного сдвига, который испытывает в одной из сцен спектакля Джульетта, стоя перед зеркалом, испытала и Галина Уланова. Позже она часто вспоминала эпизод, произошедший в то время, когда она еще училась в школе. Уланова отдыхала вместе с друзьями на даче у одной из сокурсниц. Во время утренней прогулки по тенистой аллее она внезапно оказалась на просторе, залитом солнечным светом. Потрясенная внезапной переменой, она закричала и бросилась бежать, не помня себя и не отдавая себе отчета в том, что с ней происходит. Это странное и удивительное ощущение рождалось у нее снова и снова, уже во время спектакля, когда Уланова-Джульетта стояла перед зеркалом, тревожно всматриваясь в свое будущее.
      В Джульетте Улановой много личного, непосредственно пережитого. Незадолго до того момента, когда балерина начала работать над образом Джульетты, она перенесла очень тяжелую болезнь. На врача, который спас ее от смерти, она смотрела, как на Бога, испытывая чувство безграничного обожания, беззаветной преданности — те же чувства, которые позже испытывала ее Джульетта к своему Ромео.
      К тому времени, когда на сцене Кировского театра была осуществлена постановка балета «Бахчисарайский фонтан», Уланова уже обрела свою творческую индивидуальность, поэтому партия Марии создавалась с учетом особенностей исполнительницы. Свою Марию, трогательную и бесконечно печальную, Галина Уланова наделила огромной внутренней силой, которая постепенно становится все более отчетливой за внешней покорностью и безответностью девушки. Образ Марии развивался от спектакля к спектаклю — Уланова никогда не прекращала над ним работать, находя новые движения и выразительные средства для раскрытия душевного состояния своей героини.
      В интервью французскому журналу коллега прославленной балерины, Александр Лапаури, говорил: «Для Галины Улановой танец – это всегда страдание, и ее партнер невольно подчиняется тому же самому чувству... Но это страдание, которое возносит вас на небо!». «Она была особенно хороша до того момента, пока не стала выходить замуж за режиссеров, которые начали учить ее «играть»: до этого она была только Музой танца, танцевала, как дышала», – сожалеет историк балета Вера Красовская.
      Все браки Улановой, кроме одного – с Юрием Завадским, были гражданскими. Все мужчины, которых выбирала балерина, оказывались солидными, много старше ее. Говорят, впервые она вышла замуж в семнадцать лет за лысоватого концертмейстера Исаака Меликовского, но прожила с ним недолго. Второй ее «брак» тоже оказался недолговечным. Детей у нее никогда не было; спустя годы Галина Сергеевна признавалась, что родить ребенка ей «не разрешили родители».
      Красавец актер Юрий Завадский, который был старше Улановой на шестнадцать лет, познакомился с ней в 1930-е годы в Барвихе, где они оба отдыхали. Вскоре он приехал в Ленинград, чтобы добиться взаимности покорившей его женщины. Ему удалось это, хотя впоследствии они продолжали жить в разных квартирах и виделись довольно редко. Когда после войны Уланова с Завадским расстались, то все равно остались друзьями. В течение многих лет бывший муж Галины Сергеевны неизменно приходил к ней вечерами на чай. Этот большой и все еще красивый мужчина робел перед ней, маленькой и хрупкой...
      Самый яркий роман Улановой, с актером и режиссером Иваном Берсеневым, продолжался два года. Иван Николаевич, тридцать пять лет проживший с актрисой Софьей Гиацинтовой и прежде очень любивший свою жену, сильно переживал из-за разрыва с ней, но ничего поделать с собой не мог.
      В конце 1950-х гг. Галина Сергеевна сошлась с художником Большого театра Вадимом Рындиным. Как и предыдущие ее спутники, он очень любил Уланову, но не смог справиться с одной своей слабостью. В конце концов Галина Сергеевна выгнала его.
      Несмотря ни на что, расставаясь со всеми своими мужьями, Галина Сергеевна сохраняла с ними достойные отношения.
      29 декабря 1960 года на сцене Большого театра Уланова простилась со зрителем. Она танцевала «Шопениану». Между дебютом в партии Сильфиды и прощальным спектаклем прошла целая эпоха.
      В 1990-е годы в Стокгольме проходило торжественное открытие монумента в честь Улановой. Это был первый и единственный памятник русскому человеку за границей, поставленный при жизни. «Почему Уланова?» – спросили журналисты у президента комиссии международного танца ЮНЕСКО Бенгдта Хеггера.
      «Галина Уланова – это самая высокая высота в искусстве, – ответил он. – Она не просто блестящая балерина – в мире много блестящих. Ее величие в том, что она в наш очень жестокий век, как никто другой, показала нам, как прекрасны простые естественные человеческие чувства – добро, правда, красота».
      Во время открытия памятника сама виновница торжества стояла рядом и старалась не смотреть на себя в бронзе. Когда же на нее направляли объектив телекамеры, прятала лицо в мех воротника или просто отступала за чью-то спину, упрямо повторяя: «Памятник не мне – балету».
      Покинув сцену, Галина Сергеевна осталась в театре. Больше тридцати лет проработала она педагогом-репетитором.
      «Дачи, автомобиля у меня никогда не было, зато есть ученики, некоторые сами вполне заслужили самые звонкие титулы», – говорила Уланова.
      Владимир Васильев и Екатерина Максимова, Нина Тимофеева и Нина Семизорова, Людмила Семеняка и Малика Сабирова – блестящая плеяда учеников!
      Рудольф Нуриев в каждый приезд Улановой в Париж стремился встретиться с ней. Она открыто не осуждала его невозвращенства, однако от встреч неуклонно, но очень деликатно отказывалась. В ее гостиничном номере всегда стояли цветы от Нуриева, сам же он допущен к ней не был ни разу. Говорят, Галина Сергеевна сильно переживала, что в последние годы, идя по коридорам Большого театра, иногда не слышала обычных приветствий: новое поколение танцовщиков, лицом к лицу столкнувшись с живой легендой, не узнавало ее…
      Она многого не понимала в современной жизни. Перестала смотреть телевизор, редко читала газеты. Нелюдимая и скрытная, Уланова допустила в свою жизнь лишь журналистку из «Комсомольской правды» Татьяну Агафонову, поселившуюся в квартире Галины Сергеевны.
      «Когда у меня сложились интересные отношения с Таней, – признавалась Уланова, – она настояла, чтобы мама ее была под боком. У нее было два близких человека: я и мама».
      В последние годы жизни балерина шагу не ступала без разрешения своей, как она ее называла, приемной дочери. Татьяна Агафонова, женщина с пробивным характером, взяла под жесткий контроль общение Галины Сергеевны с представителями СМИ, оттеснила от нее близких друзей. Ее присутствие рядом с великой балериной неизменно вызывало недоумение, пересуды и грязные сплетни.
      После внезапной смерти в 1994 году Агафоновой Галина Сергеевна сильно переживала и заметно сдала. Целый год провела в больнице, затем вернулась в пустую квартиру. Ее стала тяготить большая площадь, которую надо содержать и хотя бы изредка освобождать от пыли. Великая балерина, несмотря на больной желудок, питалась одними бутербродами – единственным, что умела делать сама...
      Как-то, уже незадолго до своей смерти, она, разговаривая с молодым танцовщиком, простодушно спросила его: «Коля, вы умеете готовить яичницу? Нет?.. Я тоже». Судя по всему, диалог происходил с популярным ныне Николаем Цискаридзе.
      «Вы никогда не рассказываете о своей личной жизни», – как-то пеняла ей журналистка. «Не понимаю этой нынешней тяги ко всему интимному», – ответила прославленная балерина. И потом добавила почти по-детски простодушно: «Мне иногда кажется, если б вдруг у нас наступила жара, как в Африке, то в отличие от африканских племен люди бы у нас ходили без набедренных повязок, совсем голые».
      Тем не менее великая балерина вроде бы решилась приоткрыть свою душу, намеревалась написать мемуары к собственному девяностолетию, которое собиралась отметить в 2000 году. В этой книге Галина Сергеевна хотела рассказать историю своей жизни, опубликовать редкие фотографии и письма известных людей XX века. Увы...
      Столько наград, сколько было у Улановой, не имел ни один представитель «творческой интеллигенции» советской эпохи: Народная артистка СССР, дважды Герой Социалистического Труда, четырежды лауреат Государственной премии СССР (1941, 1946, 1947, 1950гг.), лауреат Ленинской премии 1957г., Премии имени Анны Павловой Парижской академии танца (1988, Милан), Уланова была почетным членом Американской академии искусств, награждена Командорским орденом за заслуги в области искусства и др.
      Уланова не была ослепительно красива: небольшие глаза, не самые идеальные линии лица, неяркая, без блеска. Магия ее таланта заключалась в поразительной одухотворенности танца, в его строгой выразительности и редчайшим совпадении со вкусами своего времени. Ее героини были кумирами и идеалами, а не секс-символами. Уланова была непорочна, как снег. Именно эта черта сделала ее королевой.
      О своем характере Уланова говорила так: «Мой недостаток в том, что я не всегда боролась. Я не очень умею требовать, стучать кулаком. Громко защищать и отстаивать я умею не всегда. Надо просто жить честно и чисто и не делать людям зла».
      В Москве Галина Уланова чувствовала себя не в своей тарелке. За полгода до своей смерти великая балерина говорила журналистам: «Я ленинградка, или, как сейчас надо говорить, петербурженка. Москву я не люблю. Никак не могу привыкнуть, что я в ней живу. В Ленинграде я родилась, училась, там ко мне пришла слава. А потом меня взяли в Москву.
      Да, я живу в высотном доме, но живу одна. Мои близкие, даже те, кто был моложе меня, покинули этот мир. Я осталась совсем одна, и оказалось, по большому счету, никому не нужной».
      «Обыкновенная богиня», – сказал об Улановой Алексей Толстой. «Человеком другого измерения» называл ее Сергей Эйзенштейн. «Гением русского балета» – Сергей Прокофьев. «Я из другого века», – обронила как-то Уланова печально и с легким недоумением.
      Она покинула этот мир на 89-м году жизни 21 марта 1998 года. По свидетельству нескольких близких ей людей, незадолго до смерти Уланова уничтожила все бумаги, из которых можно было что-то узнать о ее частной жизни…Не оставила она и завещания.
      «Как из букв складываются слова, из слов – фразы, так из отдельных движений складываются танцевальные «слова» и «фразы», раскрывающие поэтический сюжет хореографической повести. Отдельные движения сами по себе ничего не означают. Множество па а красивом и динамичном сочетании выражают разные чувства: глубокие человеческие переживания, счастье любви и горечь разлуки, муки ревности и тяжесть поражения», - так ответила балерина на вопрос о секрете своего таланта в одном из своих последних интервью.
      ХХ веку она подарила свой талант, а ХХI-му – оставила легенду, имя которой Уланова.