Никто и никогда не отнимет у России «патент» на валенки, Пушкина и космос. Другое дело – электроника. Сегодняшние «монстры» электронного оборудования, в том числе телевизионного, увы, совсем не российского происхождения. А ведь в конце XIX – начале XX столетия над развитием телевидения активно и плодотворно работали многие отечественные ученые и инженеры. Светлые умы, они запросто могли превратить нашу родину в одного из мировых лидеров в области высоких технологий, но… Родине это оказалось не нужно.
     Почему пионерские разработки наших ученых, предопределявшие наиболее перспективные направления развития телевидения, не удалось реализовать в России? По расхожему мнению, причина тому – бюрократический характер управления обществом как в царской России, так и в СССР, который значительно ограничивал свободу творчества. Особо печальные последствия для изобретателей это имело в период «культа личности». Отечественные первопроходцы от телевидения в большинстве своем так и не достигли целей. По воле времени или обстоятельств, которые они не смогли побороть. Воздадим им должное: их труд не был «мартышкиным».
     Обратимся к другому персонажу, который цели достиг. Возможно потому, что ему повезло оказаться в нужное время в нужном месте. А может, он просто посмел шагнуть в неведомое, «истоптать семь пар железных сапог, изломать семь железных посохов, изгрызть семь железных хлебов» ради одной награды – начать и закончить дело всей своей жизни. О Владимире Козьмиче Зворыкине речь – сыне купца первой гильдии и отце электронного телевидения.

     Детство было садом. Яблонево-вишневым, без конца и края, без границ и заборов. На западе сад срывался в реку, по которой сновали до Нижнего и обратно отцовские пароходы, груженые сукном и хлебом. На востоке упирался в дом родной – каменное трехэтажное свидетельство зажиточности и налаженности бытия его обитателей: преуспевающего муромского коммерсанта Козьмы Алексеевича Зворыкина, его хлопотливой супруги Елены Николаевны и их семерых детей.
     Младшенький, Володя, родился 30 июля 1889 года. Именно ему через три десятка лет предстояло стать светилом науки, но об этом пока никто не догадывался, хотя к моменту его рождения семейная традиция – идти по торговой линии – уже не однажды нарушалась.
     Покинув Муром, он вернется сюда дважды: в 1918 году, когда фамильный особняк над Окой уже перейдет в собственность Советов, и в 1967-м, когда в составе группы интуристов, путешествующих по «Золотому кольцу», приедет во Владимир, а оттуда, тайком от КГБ, на такси доедет до Мурома, посетит родовое гнездо, где ныне краеведческий музей, и сразу обратно – Муром в то время был закрыт для иностранцев…
     С десяти лет Володя выполняет отцовские поручения: проверяет время прибытия пароходов компании «К.А. Зворыкин», присутствует на переговорах с торговым людом. Иногда совершает вместе с отцом поездки до Нижнего Новгорода и обратно, во время которых проявляет живой интерес к технике: паровой машине, судовому электрооборудованию. Эти занятия, впрочем, не являются помехой для учебы, и в 1906 году Владимир Зворыкин с отличием заканчивает муромское реальное училище.
     Отец решил, что сын будет поступать в Санкт-Петербургский технологический институт – учебное заведение, имевшее солидные традиции в подготовке инженеров для российской промышленности. Однако в северной столице провинциала Зворыкина ждет серьезное разочарование. Конкурс среди поступающих в Технологический институт – 10 человек на место (было же время – ценилось в России звание инженера!). Для зачисления Владимиру не хватает баллов.
     В смятении он подает заявление в Санкт-Петербургский университет и… становится студентом физфака. Величественные стены, первые лекции, которые читают светила науки, – все это производит на Владимира такое впечатление, что он забывает о своем намерении учиться на инженера. Но не забывает купец первой гильдии Козьма Зворыкин! Отложив торговые дела, папа срочно приезжает в Питер и только ему известным образом улаживает проблему – сын зачислен в Технологический институт во второй приемный список.

     Более всего Зворыкину нравилось бывать в физической лаборатории. Преподаватель Б.Л. Розинг обратил внимание на пытливого студента и предложил ему заняться экспериментальной работой «по-взрослому».
     Лаборатория, в которой Борис Львович Розинг проводил свои исследования, находилась в Константиновском артиллерийском училище рядом с институтом. Оказавшись там, Владимир понял, что его допустили к чему-то священному: опутанная проводами аппаратура, стеклянные ртутные насосы, сосуды, из которых тающим дымком струятся пары азота… Комментарии Розинга поражали воображение. Ученый задумал осуществить видение на расстоянии! Мастер просто говорит о сложном, подмастерье – сложно о простом. То, что «дальновидение» стало для Зворыкина делом всей его жизни, напрямую связано с тем, что рассказ о нем он услышал из уст настоящего Мастера.
     В тот год, когда муромец Зворыкин поступил в Санкт-Петербургский технологический институт, преподаватель Розинг работал над созданием электронно-лучевой трубки, способной воспроизводить изображение движущихся предметов. Летом 1907 года ученый подал заявки на «способ электрической передачи изображений» в патентные ведомства России, Англии и Германии. В 1908-1910 годах патенты были получены.
     Согласно патентному описанию «на станции получения изображение воспроизводится последовательно точка за точкой на флуоресцирующем экране трубки Брауна или другого подобного прибора пучком катодных лучей, совершающим движения, подобные и синхронные с движением осей световых пучков на станции отправления от элементов изображаемого поля к фотоэлектрическому приемнику».
     Осциллографическая трубка Брауна, о которой идет речь, была Розингом существенно усовершенствована. Механическое развертывающее устройство ученый заменил электромагнитной разверткой катодного луча.
     Когда Владимир Зворыкин заканчивал третий курс, Розинг, располагая перед объективом передатчика простейшие геометрические фигуры, получал сравнительно отчетливое их изображение на экране катодной трубки. Спустя несколько десятилетий катодные трубки будут называть электронно-лучевыми, а пучок электронов станет практически совершенным «карандашом» для рисования телекартинки. Но эти возможности электронного луча были пока недоступны ученому Розингу и его «подмастерью».
     В своих воспоминаниях об учителе Зворыкин писал: «В сущности, он опередил свое время. В тот период фотоэлементы находились в состоянии младенчества… Имевшиеся насосы были ручными, и не раз нам приходилось по несколько часов поднимать и опускать тяжелые сосуды с ртутью, чтобы обеспечить вакуум… Даже стекло для приборов было малопригодным. Мы были вынуждены освоить профессию стеклодува. И все же к концу моего сотрудничества с профессором Розингом у него была действующая система, состоящая из вращающихся зеркал и фотоэлемента на передающей стороне и приемной катодной трубки, которая воспроизводила расплывчатые картинки. Это давало нам уверенность, что электронная передача изображения достижима…».
     Немного отвлечемся от нашего героя, чтобы рассказать, сколь трагически сложилась судьба его наставника. В 1931 году Б.Л. Розинга выслали на три года на север страны «без права работать». Он просто одолжил денег своему знакомому, обвиненному вскоре в контрреволюционной деятельности. Это было расценено не иначе, как финансирование врага советской власти.
     Некоторое время Розинг мыкался в Котласе, где читал для рабочих лекции по физике, писал научно-популярные статьи в местные газеты. Позже его перевели в Архангельск, и он получил наконец возможность творить. Жил очень скудно и в апреле 1933 года умер от инсульта.
     А в сентябре 1934 года уже познавший славу «отец телевидения» В.К. Зворыкин, в качестве почетного гостя из США на приеме у наркома связи СССР А.И. Рыкова, предложил почтить память своего учителя, чем вызвал явное замешательство присутствующих…
     В 1957 году Б.Л. Розинг был посмертно реабилитирован. Ныне его имя внесено в список почетных граждан Санкт-Петербурга.
     Зворыкин оканчивает Технологический институт в 1912 году. «Красный» диплом позволяет стажироваться за границей, но отец настаивает на возвращении сына домой, в надежде приобщить его к семейному бизнесу. Но Владимира влечет наука. Как компромисс – разрешение поехать за границу при условии возвращения в Муром через год. Выпускник Зворыкин отправляется в Париж на стажировку к известному физику Полю Ланжевену.
     Через год, проведенный «во французской стороне», Зворыкин решает обстоятельно изучать курс теоретической физики в одном из университетов Европы. Однако коррективы в планы вносит Первая мировая война.

     Вернувшись на родину, он попадает в армию. Место службы – полевая радиостанция на окраине Гродно. Через полтора армейских года в голове у Зворыкина не ютится ни одной научной мысли – исключительно писк морзянки и сообщения о поставках орудий, снарядов, амуниции.
     Военврач придумал, как вылечить рядового от переутомления. В выданном направлении он указал, что пациент страдает галлюцинациями и нуждается в срочном осмотре психиатра. Владимира отправили в Петроград, где все устроилось без особых формальностей. Зворыкину присвоили звание офицера и предложили должность преподавателя в Офицерской школе радиосвязи.
     В 1916 году он знакомится со студенткой стоматологического училища Татьяной и после непродолжительных ухаживаний женится. Тем временем в Петроград из Франции прибывает союзническая Комиссия по радиосвязи. Союзники привезли с собой образцы высоковакуумных приемно-усилительных ламп, которые подлежали освоению на заводе РОБТиТ (Российское общество беспроволочной телеграфии и телефонии); Зворыкина прикомандировали к заводу в качестве военного инспектора радиооборудования.
     О Февральской революции он вспоминал с сарказмом и горечью: «Никто не работал… Демонстрации и парады проходили то по одному, то по другому поводу. Перед булочными и бакалеями выстраивались длинные очереди; молоко можно было купить только у крестьян, главным образом из Финляндии… Практически на каждом углу – ораторы, призывающие к свободе и посылающие «долой» все остальное…».
     Однажды по возвращении домой его ждала повестка, обязывающая явиться в военно-революционный трибунал. Поводом стала жалоба солдата, которого Зворыкин взял в помощники при налаживании нового радиопередатчика в Офицерской школе. Служивый обвинил инженера в издевательстве: «Он заставил мена два часа повторять цифры в коробочку с дырками (микрофон. – Авт.), а сам в это время копался в соседней комнате в каком-то аппарате». К счастью, среди судей нашелся человек, сведущий в радиотехнике. Зворыкина отпустили, хотя в те дни жертвами обвинений в плохом обращении с нижними чинами становились многие офицеры.
     Оставаться в революционном Петрограде становилось слишком опасно. Зворыкин отправляется на украинский фронт. Владимира Козьмича делегируют на общефронтовой митинг. Возвращаясь на поезде, он видит, как в соседних вагонах разоружают и арестовывают офицеров. Не дожидаясь, когда к нему подойдет солдатский патруль, Зворыкин выпрыгивает из вагона на ходу...
     Вскоре после этого военной службе приходит конец.
     Зворыкин прибывает в Москву, где узнает, что отца уже почти месяц нет в живых. В Муроме рядом с могилой отца он видит могилы загубленных близких. Тетя Мария убита грабителем из-за коллекции икон. Нет в живых двоюродного дяди Ивана, который покончил с собой, когда его элитных красавцев скакунов реквизировали на нужды революции. Поездка в родной город ставит еще один большой крест – на возвращении к прежней жизни…
     «Становилось очевидным, что нормальных условий, в частности, для исследовательской работы, в ближайшем будущем не будет, – писал Зворыкин. – Новое правительство издало строгие декреты, которые обязывали бывших царских офицеров явиться в комиссариат для призыва в Красную армию… Мне не хотелось участвовать в войне. Я мечтал работать, чтобы реализовать идеи, которые вынашивал. В конце концов я пришел к выводу, что для подобной работы нужно уезжать в другую страну, и такой страной мне представлялась Америка».

     Владимира Зворыкина гнала вперед большая мечта, мечта работяги, коим движет сугубо созидательный инстинкт, стимулируя работу мысли в поисках легального способа пересечь границу страны Советов.
     Выехать в качестве сотрудника РОБТиТ Зворыкин не мог, поскольку завод выпускал военную продукцию. Требовались бумаги открытой организации. Ею стал трест по монтажу радиотехнической аппаратуры. Один из его сотрудников предложил инженеру работу по оборудованию мощной радиостанции в Омске из американских комплектующих. Это давало возможность выезда в США.
     Владимир Козьмич уже оформлял документы для поездки в Омск, когда ему сообщают о том, что видели подписанный ордер на его арест. Основание – неявка в комиссариат, что в условиях гражданской войны влечет за собой более чем суровое наказание. Не заходя домой, Зворыкин берет билет на ближайший поезд до Нижнего Новгорода, далее по Волге и Каме до Перми. В Екатеринбурге прямо на вокзале Зворыкина арестовывают и препровождают в гостиницу, превращенную в тюрьму.
     Чтобы вывести «коварного шпиона» на чистую воду, следователь задает несколько вопросов по радиотехнике. Выпускник Технологического института экзамен выдержал, но сразу его не отпустили... Неизвестно, как скоро наступила бы эра телевидения, если бы в Екатеринбурге тогда не поменялась власть. Инженеру Зворыкину разрешили сесть на поезд до Омска.
     А в Омске большевиков аккурат в этот момент сменило Сибирское правительство. Зворыкину оформляют поездку в США, хотя все направления, кроме северного, блокированы воюющими группировками.
     Летом 1918 года вниз по течению Иртыша двинулось судно с учеными и товарами для «аборигенов» Русского Севера. Обитатели редких поселений, коим торговцы сбывали нужные в быту вещи и продовольствие, даже не ведали о том, что в стране бушуют революционные страсти. Продираясь к мечте сквозь неописуемые красоты суровую северную природу, забывал об этом и Зворыкин, оказавшийся в составе экспедиции…
     Спустя месяц пароход прибыл в Салехард. Распрощавшись с коммерсантами, участники экспедиции двинулись далее вдоль полуострова Ямал, затем к южной оконечности Новой Земли. В начале сентября путешественники прибыли на небольшой островок в проливе Карские ворота, единственными поселенцами которого были два радиста, время от времени сообщавшие на «большую землю» о погоде и ледовой обстановке. Стали ждать ледокол из Архангельска.
     Архангельск был занят войсками Антанты. Сюда же перебрались посольства государств, не признавших власть большевиков. Согласно бумагам, работа Зворыкина начиналась с посещения английских фирм. Но в посольстве Великобритании в визе отказали: what is that – Сибирское правительство?
     Американский посол до русского инженера снизошел, и Владимир Козьмич получил право на пребывание в США и транзитные визы для Европы. Накануне нового 1919 года океанский лайнер «Мавритания» доставил Зворыкина в гавань Нью-Йорка, прямо к ногам величественной дамы с волшебным именем Свобода!
     Но весной следующего года Сибирское правительство отозвало своего подданного обратно. Тот не нашел возможности ослушаться. Потому что деньги таяли, потому что найти работу по душе без знания языка было невозможно, потому что еще была жива надежда сделать что-то для своей истерзанной войнами и революциями страны.
     Сиэтл – Иокогама – Владивосток, затем по Транссибирской железной дороге через Харбин до Омска, где уже правил адмирал Колчак. Ему Зворыкин и отчитался. И получил новое предложение – стать «полномочным представителем» столицы Сибири в Америке для решения коммерческих вопросов. «Это судьба, не иначе!» — думает Зворыкин и заключает контракт.
     По прибытии в Нью-Йорк он узнает, что правительство Колчака пало. Статная дама с благозвучным именем подмигнула: не робей! прорвешься! – осветив факелом путь будущему «отцу телевидения». Впереди была вся оставшаяся жизнь…

Лариохина О. Русский подарок Америке / О. Лариохина // Машины и механизмы. - 2009. - № 1. - С. 66-71.